Пару месяцев назад мы брали интервью у директора «музея четырех соборов» Николая Бурова: тогда разговор шел о перспективах Смольного, переданного в соответствии с федеральным законом от 2010 года в пользование Русской православной церкви. На шуточный вопрос «А дальше – Исаакий?» Николай Витальевич тоже отшутился. А в августе всем стало не до иронии: РПЦ обратилась с требованием отдать ей Исаакиевский собор и Спас на Крови.
– Как вы воспринимаете инициативу вашего коллеги Михаила Пиотровского передать собор Эрмитажу?
– На самом деле, мысль вполне возможная и осуществимая, но именно в рамках того Эрмитажа, которым руководит Михаил Борисович Пиотровский, того Эрмитажа, что является особым объектом. И, наверное, в рамках некоего достаточно автономного «крыла» музея. Это было бы интересно, мы бы очень серьезно отнеслись к обсуждению. Знаете, если человеку плохо, а кто-то ему звонит и говорит: «Слушай, переезжай-ка ты ко мне, мы тебе поможем», то кроме как с благодарностью к этому не отнесешься. Даже если переезд невозможен.
Я очень доверяю Михаилу Борисовичу, отношусь к нему с громадным уважением не только как к директору Эрмитажа, ученому с мировым именем, но еще и как к человеку взвешенному, серьезному, и как к бессменному президенту Союза музеев России. Он многое делает для музейного сообщества, быстро откликается на те проблемы, «болячки», которые возникают то там, то здесь. Мгновенно отреагировал на волну, возникшую в Крыму вокруг «Херсонеса Таврического».
– К слову, о волне. Прежде чем протоиерей Сергий Халюта подал в отставку с должности директора «Херсонеса», прозвучала такая фраза – «представители церкви могут сохранить исторические памятники не хуже музейного сообщества». Вы с этим согласны?
– К той достаточно стройной системе духовного образования, которая выражается в наличии в нашей стране ряда семинарий и академий, добавить бы некие институты, дающие высшее профессиональное образование в области реставрации, истории, архитектуры, было бы нелишним. До революции звание «главный архитектор епархии» считалось почетным, это были профессионалы. Но это была другая церковь, другое государство и другие взаимоотношения.
На сегодняшний день, я считаю, вопрос абсолютно незрелый, как зеленая слива. В больших объемах это неосуществимо. Кое-где, на малых объектах, возможно: есть прекрасные иконописцы среди монахов. Но я не знаю примеров управленцев, которые могли бы прагматично и полноценно вести совместное светско-духовное существование того или иного крупного объекта. Здесь же мы говорим об очень крупном объекте в очень крупном городе с огромным потоком туристов. О музее, который не является сейчас проблемным – наоборот, это наиболее успешный музей. Во всяком случае, практикой своей жизни он это доказывает ежегодно. На протяжении десятилетий Исаакий не берет денег у государства (хотя является государственным институтом). И при этом остается устойчивым налогоплательщиком.
Мы в этом году выплатим налогов – без малого 70 миллионов рублей. Без каких-либо вложений из городского или федерального бюджетов. Мы заканчиваем целый ряд инженерных и реставрационных проектов: четыре крупных храмовых сооружения, со своим возрастом…
– А почему четыре?
– Смольный до сих пор на нашей ответственности, и так будет в ближайшие пару лет, пока идет передача собора РПЦ. Мы же не можем выйти на улицу: я, что, хор выставлю наружу, рояли поставлю в садике, орган вытащу? Нужно получить помещение взамен. Я нашел такое помещение: сейчас решается вопрос о том, что город должен помочь музею в получении этого здания. И как только мы приведем его в пригодное состояние (а я стремлюсь к этому, тороплюсь), мы мгновенно передадим Смольный собор епархии.
Мы готовы обсуждать вопрос Сампсониевского собора, там достаточно большой приход: на Выборгской стороне жителей много, а церковных зданий мало. В этом есть какая-то логика. Логики в отношении притязаний на Исаакий и Спас на Крови я не вижу.
Это родилось не две недели назад и не год, и не 25 лет: споры вокруг Исаакия длятся полтора столетия. Еще внутри царского правительства были противоречия: и ведомства силовые, и светские не удовлетворяли притязаний церкви на полное управление храмом. На сегодняшний день в Исаакиевском соборе согласовано мной совместно с ключарем отцом Серафимом проведение 220 служб в год, четыре раза в неделю. Оппонирующий мне депутат городского парламента сказал, что мечтает, чтобы в соборе «крестили, венчали, отпевали»… Вот против отпеваний я категорически: мы отпевали там императрицу Марию Федоровну, отпевали директора музея Николая Нагорского, который отдал ему жизнь. Это не собор для отпевания всех – достаточно других мест в нашем городе. Это пространство, в котором мы должны приводить наших посетителей к мысли торжества православия. Поэтому на вопрос: «Как, вы считаете, решится судьба Исаакиевского собора?» я отвечаю одно: «Бог есть. Бог все видит. И решение будет таким, что целесообразно и нужно народу».
– Уже ясно, когда будет референдум?
– Я не уверен в том, что он будет: это дорогостоящее и крайне редкое событие. На моей памяти последний референдум прошел в 1991 году в Санкт-Петербурге и в 1993 году – в России. Зачем его проводить, если даже слепому понятно, что разброс мнений – девять к одному? Девять за то, чтобы оставить все, как есть.
Я привел крохотную часть сведений о той помощи, которую музей оказывает приходам и Исаакиевского собора, и Спаса на Крови, и Смольного, и Сампсониевского. Наша помощь реальна и ощутима. Общее количество богослужений в четырех соборах сегодня достигает 600 в год. И когда на службе в том же Смольном присутствует от одного до семи человек, а вечером у меня на концерт приходит 700, я начинаю думать о государственном подходе к решению таких вопросов. Но повторяю – со Смольным вопрос решенный, мы ждем только движения правоустанавливающих документов. О Сампсониевском мы готовы говорить. О Спасе на Крови и Исаакиевском соборе – нет. Потому что попытка за один год забрать три собора из четырех – это покушение на убийство музея.
– То есть фактически, если мы не ждем референдума, то ждем решения губернатора?
– Решения правительства Санкт-Петербурга, не надо демонизировать губернатора. Я надеюсь, что для членов правительства отстаивание государственных интересов приоритетно. Именно государственных, то есть народных, а не интересов пусть и влиятельной, но части общества.
Точка зрения
Борис Вишневский, депутат петербургского Законодательного Собрания
– Я категорически против передачи Исаакиевского собора РПЦ по нескольким причинам.
Первое. Собор был построен на средства казны Российской империи и всегда принадлежал государству (только разному: потом СССР, потом РФ). Он никогда не передавался церкви. Он никогда не был обычным приходским храмом с постоянными богослужениями. Поэтому о реституции речь идти не может в принципе.
Второе. Богослужения в Исаакиевском соборе идут и сейчас, никто им не препятствует. Зачем РПЦ нужна передача собора? Какой цели они хотят добиться? Защитить права верующих? Они не нарушены.
Третье. Содержание собора стоит огромных денег – около 650 миллионов рублей в год. Кто их будет платить? РПЦ намерена отменить плату за вход в собор. На какие средства тогда она собирается его содержать и реставрировать (это памятник архитектуры федерального значения)? Будет просить деньги у государства?
Четвертое. РПЦ следовало бы заниматься восстановлением разрушенных или полуразрушенных храмов, а не претендовать на процветающие памятники, приносящие доход. Иначе не может не возникнуть мысль о том, что ее волнуют не права верующих, а коммерческая сторона дела.
Пятое. На мой взгляд, федеральные памятники архитектуры вообще не должны подлежать никакой реституции и должны оставаться у государства. А также здания, где более 30 лет находятся государственные учреждения культуры.
Я уже разработал соответствующий законопроект, и в ближайшие дни он будет внесен в Законодательное Собрание.
автор: Наталья Лавринович, «Стрела»