Жилье в Санкт-Петербурге

высотная застройка многоэтажки

Петербургские «спальники» имеют ряд преимуществ, но среди них уж точно не числятся внешний вид и исторический контекст. Мы пообщались с архитектором, преподавателем истории архитектуры Максимом Атаянцем о том, каким должен быть «эконом-класс», куда отправить панельное домостроение и что строить на берегах Невы.

Ваш проект «Город Набережных» в подмосковных Химках — бюджетная квартальная застройка, комфортные не высотные здания…

Отнюдь не только «Город набережных». В общей сложности по нашим проектам в Москве построено или возводится более 2 миллионов квадратных метров в подобном формате. В ближнем Подмосковье застройщики развивают более-менее случайно сформированные участки земли, кем-то когда-то выведенные из сельхозназначения. Это участки площадью 20-40 гектаров самой разной, даже неожиданной формы в 10-15 километрах от МКАД. Граница города и области проходит примерно по кольцевой дороге, а за ней, километров в 30 вглубь области, территория тяготеет к городу: работают люди в городе, но территориально относятся к области, в которой совершенно другие правила и поведение власти. Там нет сложнейшего наследия Лужкова, спрос довольно большой, поэтому идет плотное строительство. Дома в 5-8 этажей, к ним полагается вся инфраструктура — словом, то, что можно назвать советским термином

Почему же новостройки в Москве могут быть такими, а в Петербурге один за другим сдаются двадцатиэтажные монстры?

Мы работаем для эконом-класса. Это ни о чем не говорящее определение можно перевести на человеческий язык: если человек снимает квартиру, он должен иметь возможность купить жилье и выплачивать ипотеку не больше, чем цена аренды аналогичной квартиры. Условие простейшее, но добиться его тяжело. Как только оно начнет выполняться, будет спрос. Это жилье предназначено для обычных семей, и создать его очень трудно. Квартиры должны быть небольшими, а их труднее проектировать: для эконом-класса трудно добиваться такого же выхода квадратных метров с гектара территории. Я вроде архитектор, всю жизнь за красоту бьюсь, а говорю про такие скучные вещи. И это сознательно, потому что красота не будет ничего стоить без содержания и спроса. Этот формат требует очень большой квалификации от архитекторов, проектировщиков, от девелопера, строителей и маркетологов. Не могу сказать, что здесь нет ни одного профессионального девелопера, — я права не имею так говорить, но специалистов именно такой квалификации пока не встречал. Может быть, не созрели объективные условия, надеюсь, созреют.

В Петербурге хотят понизить допустимую высоту застройки, хотя область и так уже догнала по объемам строительства. Нужны ли законодательные ограничения?

У любой компании главная цель — извлечение прибыли. Чтобы интересы бизнеса и общества не вступали в жесткие противоречия, важна регулирующая роль государства. Не чтобы избирательно душить, а чтобы формулировать четкие правила игры и отслеживать их выполнение. Если не будет ограничения, что вот в этой зоне ты больше семи этажей строить не смеешь, никогда добровольно тот, кто может построить 15 этажей, семь не сделает. Девелопмент — это гигантские деньги, огромный риск. Такая работа требует большого мужества и квалификации, поэтому важно, чтобы люди могли на входе считать издержки и то, что смогут получить.
То, что в области начали строить больше, чем в городе, — это та же самая московская история с запозданием примерно на пять лет. И будут появляться города-спутники Петербурга, раз эта тенденция в Москве появилась. Что касается регламентов по строительству, я сам в Мурино высоток не видел, но очень на них ругаются. И, думаю, это правильно: слишком большая плотность людей на гектар — всегда нехорошо. Сразу возникает транспортный коллапс, не хватает инфраструктуры, обслуживания и так далее.

Некоторые эксперты прогнозируют, что средний класс захочет больше комфорта, который не дают высотные здания. Вы считаете, это так?

Мы должны уйти от торговли квадратными метрами в пользу торговли жильем. Квадратный метр — это же почти биржевой товар, как баррель нефти. В той же Москве был лет десять назад огромный процент покупок жилья с целью инвестиций и спекуляций. Людям было все равно, как это выглядит. Одни мои коллеги подсчитали, что, если бы все построенное в Москве было заселено, коллапс был бы неминуем: не хватило бы ни воды, ни электричества. Сейчас у людей повышается требовательность, потому что они сами собираются там жить, и я это только приветствую. Одной из целей своей деятельности я представляю формирование некоего бренда, чтобы у людей поменялось представление о том, что такое массовое жилье. Сейчас оно мало изменилось со времени начальных титров «Иронии судьбы». Надо от этого отойти, чтобы панельное домостроение ушло в нишу социального жилья, где ему, собственно, и место. Нужны нормальные проекты, не важно, в каком стиле, но это должна быть комфортная среда. У человека должно сложиться представление, что за обычные деньги можно купить комфортное жилье. Это сверхзадача и хорошо, что мы в эту сторону двигаемся.

Вернемся в центр Петербурга. Вы проектировали «Судейский квартал», который больше похож на реконструкцию, чем на новое здание.

С этим проектом скоро должна наступить определенность — приближаются сроки начала строительства. Пока сформулируем так: я участвовал в конкурсе и выиграл его. Это не реконструкция: никакой застройки там никогда не было. У этого места своя история: правда, странно, что в центре, помпезном месте, находились заводы? Но это естественная история: биржа когда-то была биржей, где сейчас «Пушкинский дом», была таможня, в этом месте — торговый порт. Фоном для Ростральных колонн был лес парусных судов, швартовавшихся по всей Малой Неве. И та ее часть, где начинается Петроградская сторона, была занята торговыми складами. Здание, которое называется Тучков буян, — бывший корабельный склад канатов и пеньки — материалов огнеопасных, поэтому склад был вынесен на остров. В 1917 там были казенные винные склады. В Февральскую революцию народ по льду туда перешел, разнес все и выпил весь местный спирт. Исторически красивого там ничего никогда не стояло. Место несколько раз пытались окультурить: в 1914 году был конкурс, архитектор Иван Фомин предлагал сделать выставочный комплекс, но не срослось. Наш проект выглядит так, будто это здание там уже стояло: мы сознательно работали с той стилистикой, которая уже присутствует, чтобы хамского контраста не было.

Я когда-то общался с голландским архитектором, который приехал в Петербург участвовать в конкурсе на застройку Новой Голландии, спросил его, рассчитывает ли он на победу и голландец рассказал мне, что по пути на такси от самолета до острова, глядя из окна на город, он понял, что его проект никуда не годится и в Петербурге так строить нельзя. А как, по вашему, можно?

Вам попался честный, приличный человек. Ценность Петербурга — уникальная целостность классического городского центра. Постоянно слышны песни о том, что нельзя превращать город в музей. Никто не собирается этого делать, но надо не разбазарить то грандиозное наследство, которое нам досталось, очень жестко относиться к попыткам и девелоперов, и архитекторов паразитировать на сложившейся ценности. Почему все лезут в центр? Центр представляет ценность за счет того, что уже есть. И втиснуться в его середину значит заимствовать от этой ценности. Вот все и лезут. Важна сохранность целостной ткани городского центра, а не качество отдельных домов. 70% зданий в центре очень среднего качества: поставишь отдельно — смотреть не на что будет. Но они создают целостную среду. И диссонирующее здание, пусть даже на пустом месте построенное, визуальное может разрушить качество среды на километры вокруг. Мы должны с вами помнить, какой ценой сохранность центра куплена. Блокада про это была. Берлин и Кеннинсберг во что превратились? Петербург мог бы быть таким же.
Конечно, город должен жить: всегда что-то ломают, что-то строят. Самое важное, чтобы эти изменения обыватель почти не замечал. Два хороших примера есть у коллеги, которые далеки от моих убеждений. Очень удачный проект мастерской Герасимова на Староневском: два дома — один мне меньше нравится, а второй прекрасно попал в контекст, не копируя буквально никакие формы. Из свежих примеров — замечательная, тонкая работа мастерской Земцова на Малом проспекте В.О., справедливо получившая главный приз в сентябре на городском архитектурном конкурсе.

Как быть с тем, что понастроили в советское время на окраинах города?

Там люди живут, просто так их не начнут расселять. Эти дома рано или поздно начнут разрушаться. Дальше вопрос: будут ли они стоить того, чтобы вкладываться в их реновацию? Я думаю, что нет. В Штатах с этим проще: раз-два и взорвали. Нам это не очень привычно, но рано или поздно нужно будет считать, что дешевле — снести это и построить новое или вкладывать деньги в конструкции, которые предназначены максимум на 50 лет. Мой товарищ и друг, итальянский архитектор сделал проект санации одного района, который получил несколько международных премий, но пока не реализуется: в Риме есть нехарактерный безобразный километровый девятиэтажный секционный дом, и он придумал, как его постепенно расселять, строя на этом же участке небольшую дружелюбную плотную среду невысоких зданий. Я думаю, будущее за такими решениями, но это будет не сразу и не скоро.

«Утpo Пeтepбуpгa»