Директор Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций, советник губернатора Ленинградской области по СМИ и главный редактор официального издания правительства Петербурга — каждый со своей позиции высказались о будущем журналистики: преподаватель — оптимистично, экс-журналист — романтично, действующий редактор — резко.
Анатолий Аграфенин, журналист, экс-заместитель председателя Комитета по печати Санкт-Петербурга
Что бросается в глаза прежде всего, если сравнивать журналистику сегодня и журналистику 30-летней давности?
За этот период появилось большое количество новых источников информации, причем потребитель может получить ее напрямую без посредников-журналистов. Многие питаются через соцсети. И когда непроверенная информация или ложь выбрасывается через этот канал, идет волна возбуждения публики, начинаются какие-то телодвижения. Когда я начинал, у журналиста было мало механизмов получения информации, он должен был лично увидеть событие или встретиться с человеком. Сегодня многие коллеги, к сожалению, ленятся сами добывать информацию: пользуются уже вышедшими публикациями или пресс-релизами. А в журналистике важна, во-первых, скорость — кто первым сообщит информацию, а, во-вторых, эксклюзивность и собственное мнение. Настоящая журналистика может быть даже не в скорости подачи информации, а в том, чтобы подать какую-то точку зрения.
Большое количество доступной информации в сети от простых пользователей и блогеров, по-вашему, не подрывает авторитет СМИ?
Многие блогеры сегодня большие журналисты, чем те, кто сидит в редакциях. Я смотрю объявления вакансий, вижу такие: нужен журналист, норма — 25 заметок день. Да не может журналист произвести 25 заметок. Он может переписать чужие, но где вы найдете 25 эксклюзивных новостей за день?! Работодатели толкают журналистов на откровенный плагиат. И этих людей нельзя назвать журналистами. Вот когда вы сами пишете заметку — это эксклюзив. Мы беседуем — это ваш эксклюзив: вы берете информацию у меня, работаете, а не перепечатываете то, что я 20 лет назад где-то брякнул.
Существует ли сейчас сильная авторитетная журналистика — авторы, издания?
Сейчас много авторитетных авторов, которые людям интересны. Есть, скажем, Дмитрий Быков — журналист, публицист, человек, который этим зарабатывает. Он пишет в разных изданиях, и даже если я увижу его фамилию в издании, которое раньше не читал, я все равно прочту. Мне интересно. Он не производит новости. Он интерпретирует события, показывая их под углом своей точки зрения. Мне кажется, важно найти тех, кто вам импонирует, и стараться по возможности следить, что они делают.
Авторы уровня Быкова, мне кажется, могут и на заборе написать, их все равно прочтут. Ну на заборе, наверное, они не напишут. Сложно с авторитетами, это вещи относительные. А сейчас журналистика находится на перепутье и должна определиться, что ей делать. В том смысле, что нужно найти формат, который был бы востребован всеми. Мы накануне информационной революции и я пока не могу даже представить, что это будет, но будет изобретена форма, благодаря которой люди вернутся к журналистике. Поставщиками новостей должны быть журналисты, профессиональные люди, которые занимаются информацией, умеют ее собрать, подать и продать. Сейчас люди такие есть, но нет носителей. И некое планетарное сознание должно придумать этот новый носитель.
Алексей Дементьев, главный редактор издания «Петербургский дневник»
К чему обязывает звание официального издания правительства Санкт-Петербурга?
К достоверности, оперативности и качеству публикуемой информации.
У вас на сайте опубликовано много вакансий. С чем это связано?
Наличие вакансий в «Петербургском дневнике» обусловлено двумя факторами. Мы всегда ищем лучших — тех, кто будет действительно увлечен работой. Мне нужны идейные люди, а не дармоеды, которые смотрят на часы и спрашивают: «Что написать? И можно ли я уйду пораньше?» И не скрою, у нас нет никаких космических зарплат: по многим вакансиям зарплата ниже средней по медиарынку. К тому же я категорически против того, чтобы удерживать сотрудника, если он нашел лучшее место. Относительно конкретных вакансий ситуация такова, что, например, с корректорами нет особой проблемы. Но бильд-редакторы как таковые практически исчезли. Их никто не готовит, да и если честно, такие специалисты сейчас практически не востребованы.
Несмотря на кризис жанра, новые издания, по крайней мере, интернет-порталы продолжают появляться и в Петербурге, и в стране. Как вы считаете, по какой причине молодые журналисты занимаются собственными проектами?
Где и кто появляется? Я не вижу. Ни одного нового проекта на уровне города за последний год не возникло. «Серьезные» СМИ сейчас только закрывают региональные представительства и сокращают тиражи. Рекламные рынок упал, а ничего нового СМИ рекламодателям не предложили.
А есть ли у журналиста карьерный рост и в какую сторону? Я три года проработал в глянцевом издании, и там корреспондентов как таковых даже не значилось — только редакторы. Куда делись журналисты, почему остались одни редакторы?
Это как в анекдоте про фотографов — сейчас ими почти все стали. Давайте честно — сегодня у журналистов нет особых перспектив. Нет! Вообще! Посмотрите на количество СМИ, которые закрываются или сокращают персонал. Какие перспективы? Раньше многие уезжали в Москву, сейчас и оттуда звонят, спрашивают про вакансии. Я не хочу сказать: «Фильма не будет. Расходитесь». Просто многие думают так, как их учили думать лет 5-20 тому назад. Никто не хочет размышлять над новыми технологическими решениями для распространения новостей.
Технологии, действительно, развиваются. Придаете ли вы значение этой навязанной социальными сетями и блогерами конкуренции даже не с печатными изданиями, а со СМИ как таковыми?
Скорее всего, количество новостей, на которые человек обращает внимание, достаточно невелико — пять в день. Неважно, где и как вы доставите читателю свои материалы. Мы многие статьи публикуем полностью в своих группах в соцсетях. Сейчас главное для любого СМИ — продвигать материалы под своим брендом везде. Носитель информации или интернет-площадка не имеют значения. Увы, у нас это мало кто понял. Вот скажите, что лучше — непонятная газета с тиражом в 10 000 экземпляров (сколько из них вернут?) или свой паблик «ВКонтакте» с 100 тысячами подписчиков — нормальных, а не купленных ботов?
Анатолий Пую, директор Института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ
Поработав редактором в нескольких изданиях, я часто сталкивался с практикантами, которым заполнял какие-то бумаги, ставил печати и писал характеристики. И мне всегда было интересно, что с этими материалами происходит дальше?
Это практика давних лет, теперь обязательно должен быть договор между СПбГУ и редакцией или медиаструктурой, которая способна обеспечить практику. Это приобрело немного другие формы: процесс практики не означает, что студент принес отчет, и все закончилось. Он должен публично защитить свою работу перед ответственными преподавателями в присутствии представителей профессионального сообщества, а также однокурсников. Защита публичная, любой может прийти и оценить. И есть предложение ректора, чтобы в ближайшей перспективе в диплом вписывали места прохождения практики, что, несомненно, повысит ответственность и понимание важности практики для студентов.
А как вы заключаете договоры, с какими изданиями, по каким критериям они отбираются?
Издания могут быть и российские, и зарубежные, и региональные. В тех компаниях, с которыми заключены договоры, мы уверены, что можем определить ответственного за прохождение практики, и студенты не будут тратить время, чтобы носить бумажки из угла в угол или варить кофе. Всего у СПбГУ около 300 таких договоров. Такие издания как «Коммерсант» предъявляют нашим детям требования, как к реально работающим журналистам. Иногда кто-то из студентов хочет пройти практику в каком-то конкретном издании; у нас есть специальная группа людей, которые занимаются определением уровня редакции, узнают, соответствует ли оно требованиям подготовки современного журналиста. Есть отличные региональные СМИ, где работают наши выпускники, хорошие журналисты, где очевиден профессиональный уровень этих журналистов, их гражданская позиция.
При СПбГУ есть студенческая газета, и ваши студенты занимаются не только практикой, но и создают собственные проекты, как вы к этому относитесь?
Наша задача — сделать все возможное, чтобы хотя бы на пять минут опередить рынок. Мы готовим ребят не только к роли журналиста, читаем им менеджмент СМИ: например, даем управленческие и экономические навыки, учим самостоятельности, монетизации своего труда. Многие проекты поддерживаем университетом, успешные ребята продолжают работать — та же «Бумага» во главе с Кириллом Артеменко (интернет-издание paperpaper. ru. — Прим. ред.). Это вполне допустимо. Подготовка разная и каждый выбирает самостоятельно путь. Есть смелые ребята, которые за время обучения проходят путь более насыщенный, чем другие. Они знают ситуацию на рынке, более смелые. Ребята, которые приходят сюда, профессионально ориентированы. Сегодня учится огромное количество иногородних студентов, СПбГУ превратился во всероссийский научно-образовательный центр. На первом курсе бывало 84% иногородних. Наши студенты последние несколько лет побеждают во всех возможных олимпиадах по журналистике, чем доказывают, что получают хорошее образование и востребованы в профессии. По статистике 30 тысяч журналистов ежегодно выпускаются в стране и 30% остаются в профессии, в том числе, потому что мало настоящих школ журналистки.