Очередной фестиваль Earlymusic будет приобщать жителей нашего города к барочной музыке и культуре. В преддверии этого события, за восемнадцать лет ставшего одним из знаковых явлений петербургской культурной жизни, нам удалось отвлечь Андрея Решетина, бессменного художественного руководителя фестиваля, от последних приготовлений и спросить, за чем в особенности стоит в этом году идти на фестиваль.
Почему открытие Earlymusic проходило в Гатчинском дворце, который, казалось бы, не относится к эпохе барокко?
Музей-заповедник «Гатчина», точнее его дирекция и сотрудники, — наши давние партнеры. Не будет преувеличением сказать, что друзья. В этом году музею исполняется 30 лет — это важная дата. Ну а если вы думаете, что в жизни Павла Петровича и Марии Федоровны не было места для искусства барокко, то это не так. Павел I, например, очень хорошо умел танцевать именно барочные танцы, в особой барочной манере, а не только те, что были популярны в его время.
Что вам самому больше всего нравится в фестивальной программе этого года?
Мне самому больше всего нравится то, какую роль в нынешнем фестивале играет молодое поколение аутентистов, какие серьезные работы они представляют. Например, Андрей Пенюгин, музыкальный директор оперы Екатерины II «Горе-богатырь Косометович» и Данила Ведерников, который ставит в этой опере многие номера. Но главное, и это очень перспективно, он начинает в этот раз новую историю русского барочного театра.
Также удовлетворяют меня работы с барочными танцами Мари Крестинской и Барочного балета «Анжолини», хотя, я надеюсь, что в будущем мы сможем представлять нашей аудитории русские балеты XVIII века. Тем более, что Петербург того времени был одной из главных европейских оперных и балетных столиц.
Опера стала вершиной эпохи барокко, а что отличает ее от более знакомых нам произведений Верди или Пуччини? И чем примечательна опера «Горе-богатырь», которая есть в программе Earlymusic?
В этом вопросе — сразу две темы. Начну с первой части. После французской революции искусство пошло по пути демократизации, начался период деаристократизации: стремление меньшего к абсолюту подменилось унижением абсолюта ради меньшего. Конкретно в опере, да и в театре, исчез тот сакральный уровень смыслов, ради которого она и была придумана. Зато расцвели внешние аспекты — вещи, которые мы так ценим сегодня в оперном театре. Эта серьезная тема нуждается в отдельном разговоре, в двух словах не объяснишь.
А вот опера «Горе-богатырь» примечательна тем, что дает возможность прямого общения с российской императрицей Екатериной II, автором либретто. Эта опера как послание царицы к своему народу, но в нынешние времена. Она учит, несмотря ни на какие трудности жизни, быть легким, изящным, уметь шутить над собой, но главное — хорошему вкусу.
Что из фестивальной программы этого года вы посоветуете для новичка, только открывающего для себя барочную музыку, и на что следует обратить внимание более продвинутому слушателю?
Любой концерт фестиваля, а также лекция Григория Каганова подойдут и новичку. И самому продвинутому слушателю. Просто услышит в них каждый свое. Разделение скажется скорее при чтении альманаха, там действительно есть статьи трудные, но без них невозможно серьезное развитие Earlymusic. В первую очередь, я говорю о статье Феликса Равдоникаса «Время», а также о статье и переводах Данилы Ведерникова, посвященных барочному театру.
Вы активно работаете над воссозданием традиции русского барочного чтения и музыки. Как восстанавливаете по сути утраченный пласт отечественной культуры? И чем отличается русский язык XVIII века от других эпох?
Моей опорой в этой работе является стремление соответствовать нашему городу. А восстанавливаем все мало-помалу.
Я думаю, что основное отличие нас от жителей Петербурга XVIII века, особенно первой половины, касается именно русского языка. Они, в отличие от нас, имели два родных языка — обиходный, который мог быть каким угодно, и церковный. Это как два глаза, которые дают более объемное видение мира, по сравнению с одним.
В современном искусстве сосуществует множество стилей и эпох почти в чистом виде.
Значит ли это, что в настоящий момент человечеству нечего сказать? Почему так происходит?
Есть время разбрасывать камни и время собирать их, сказал царь Соломон. И если сегодня, как вы говорите, одновременно сосуществует множество стилей, это и есть лицо нашего времени. Оно очень интересно и необычно само по себе. Вспомните, когда такое было, чтобы все стили одновременно существовали! Что за проблемы, если человечеству нечего сказать — можно и помолчать с удовольствием. Проблема, если человечество вдруг разучится смотреть и понимать.
Вы много лет занимаетесь популяризацией барочной эстетики, в чем вы видите прелесть и особенность барочной музыки, которая никогда не была широко популярной? Как влияет на сегодняшний день музыкальная эпоха барокко? И кто же публика фестиваля Earlymusic?
Музыка барокко, особенно исполненная по-настоящему хорошо, возвращает человеку эстетические потребности, особенно, желание развивать хороший вкус.
Я люблю эту музыку. И естественно в этом смысле стремление делиться с другими переживаниями, которые дороги тебе самому. Наш фестиваль — очень петербургское явление. Если вы составите портрет петербуржца, это и будет наш слушатель. Что до популярности, это самый распространенный сегодня критерий оценки любого события, но я не уверен, что он так уж показателен применительно к искусству. Ведь если вы это любите по-настоящему, важно ли вам, любит ли это вместе с вами весь мир?
«Утpo Пeтepбуpгa»